История с “Большим городом” и прочими маловостребованными рекламодателями изданиями немедленно вызывает воспоминание о советском прошлом и продукции, выпускаемой советской экономикой. Ну вы и сами помните, что пользоваться продукцией СССР было некошерно. Более того, если появлялся выбор между “нашим” и “не нашим”, то потребитель долго не раздумывал. Современные журналисты из московских изданий – работники тех самых советских работников. Они искреннее уверены в том, что качество и востребованность продукции определяют рекламодатели и читатели, а не они сами.
Как было тогда? Рано утром гудком извещалось начало рабочего дня, и работники завода подтягивались к станкам. Сверху им спукался план, который они как-то выполняли. Механически, особо не задумываясь о качестве, они просто делали свою работу как умели. Если кто-то хотел подняться по партийной линии, то для этого совершенно не обязательно было хорошо работать, достаточно было включить остатки мозга и вступить в партию. Если кто-то хотел хорошо зарабатывать, то он перевыполнял план и получал вполне значительные премии. Но большинство, как известно, предпочитало тырить с завода все, что плохо лежало, а работу выполнять сугубо в рамках собственного понимания об ответственности перед потребителем и заказчиками. Правда, на военных заводах с дисциплиной было иначе, а потому оборонная промышленность, в отличие от легкой и пищевой, работала совершенно иначе.
Как это сегодня? Лениво продрав глаза работник редакции, офис которой расположен на “Красном октябре”, “Арме” или ином сосредоточении хипстерства и бездельников, отправляется в путь. Он приезжает на работу и начинает думать о суровой действительности, о том, что свободу слова душат, о том, что все события – это звенья “гребанной цепи”. Выдает один-два материала в неделю, получает 3-4 тысячи вечнозеленых, может, иногда и подхалтуривает: либо пишет на сторону (как мастера с заводов прикалымливали ремонтом ими же выпускаемой продукции), либо незатейливо проталкивает джинсу (как работники с заводов через проходную тащили все, что плохо лежало). К вечеру наш журналист устал, он лениво пишет в социальные сети о том, как все вокруг плохо, и что пробки, и что все чиновники должны гореть в аду.
Чем отличаются алкаши-бездельники с советских заводов от наркоманов-журналистов (марихуанна не наркотик? really?), мне не понятно. Зато я знаю, в чем они схожи. Они свято уверены, и не без оснований, что уволить их практически невозможно. Однако, если алкоголики с советских заводов особо не выпендривались, то наши современные журналисты знают Трудовой Кодекс РФ, и что стоимость увольнения их, любимых, это как минимум “десяточка”. Ну а на “десяточку” (несколько окладов, выплачиваемых по причине сокращения) можно спокойно пожить пару месяцев и не спеша найти новую редакцию. Благо, их довольно много сегодня, как и дурачков, согласных вливать в них собственные деньги. Одно финансирование “Ридуса” производителем грузовиков “Камаз” чего стоит.
При этом, когда начинаешь разговаривать с этими журналистами о том, что их продукция должна быть интересна рекламодателям, ибо именно они (не без вклада самих журналистов в священную войну против поборников копирайта) оплачивают их банкет. Точнее, должны оплачивать, так как закрывают эти шараги отнюдь не по приказу из Кремля (ну не смешно ведь – маленькое московское издание кому-то в Кремле помешало, да да да), а по экономическим причинам. Тут у журналистов наступает шок – как так, уникальный коллектив, материалы как минимум 200 лайков собирают!
Дорогие, спросите родителей (если, конечно, вам повезло родиться в семье честных людей), как в начале 90-х внезапно выяснилось, что продукция заводов советских никому не нужна. Как в один момент стало понятно, что именно государство проявляло невиданную щедрость финансируя убыточные градообразующие предприятия. Как вчерашние рабочие в один момент оказались на улице. Как добрые люди мгновенно сократили их популяцию благодаря техническому спирту “Рояль” и водкой из Осетии.
То, что происходит сегодня, это действительно звенья одной цепи. Цепь эта называется “избавление от иллюзий”. В начале 2000-х в США был кризис дот-комов, тогда инвесторов обманывали иллюзией, что вот сейчас мы запустим много-много “интернет-магазинов”, и сразу наступит светлое будущее. Не наступило, и, как правильный капиталистический механизм, инвесторское сообщество попросту списало убытки и вернулось к безудержному финансированию нового “будущего” лишь через десять лет. То же самое происходит и с так называемой независимой журналистикой у нас, сегодня. Независимой эту журналистику можно назвать лишь с поправкой, что она не зависила от финансовых показателей эффективности. Пример “Большого города”, когда инвестор и вовсе предлагает подарить издание журналистам, очень показателен – легче подарить, чем закрывать. Если закрывать, то убытки будут хоть и единовременными, но значительными. Подарок же означает, что журналистов попросту убьют за долги – с бюджетом 350 тысяч рублей в день они накопят достаточно для прекращения своей бренной жизни достаточно быстро.
На этом фоне история противостояния Мендерлюка (издатель “Компьютерры”) и Вильянова (главный редактор “Компьютерры”) выглядят милой пикировкой двух влюбленных. Вроде прошло столько лет, а ничего не изменилось. В головах журналистов по прежнему дерьмо, а инвесторы по-прежнему наступают на одни и те же грабли. Ну как можно вкладывать сегодня деньги в журналистику, если Ольшанский заявляет, что нормальный гонорар за статью – 2500 долларов. Нет, я сам за такие деньги статьи буду писать с перерывом лишь на сон, но это же полный бред и оторванность от реального мира.
Примерно так же от реальности оторваны были алкаши с советских заводов, которые допились до того, что сами свою халяву загубили в конце 80-х.