Я не помню, сколько мне было лет тогда. Это была ранняя осень. Через пустырь, который раскинулся рядом с моим домом, еще не была построена дорога, а автомобильной стоянкой, на которой впоследствии работал мой отец, еще и не пахло. Фактически, этот пустырь был нашим, находился в безраздельном владении «внешнего» двора нашего многоквартирного дома, построенного буквой Г. Все дело в том, что, почему-то, строители решили два подъезда сделать во вне, что отрезало наш мальчишечий коллектив от внутреннего двора, где тусовались все остальные. Да, у нас не было площадки, зато был пустырь с холмами. Небольшой, но для того, чтобы играть и кататься с горок зимой нам хватало. Но та осень что-то изменила. Во всяком случае, во мне.
В тот вечер было прохладно, ветер еще не стал по настоящему осенним, скорее, он напоминал, что в этом году все будет иначе. В Сибири вообще с погодой не шутят – однажды 31 декабря пошел дождь, а этим летом, пока вокруг Москвы горели торфяники и, за компанию, лесные массивы, в Сибири были заморозки. Мои знакомые сообщали, что живут как в Перу, где в это время тоже неожиданно нагрянули морозы. В общем, осенней прохладой в августе сибиряка удивить достаточно сложно. Я уже даже не помню, кто был тогда со мной, помню, что мы разожгли костер, небольшой, в овражке. Парни о чем-то беседовали, а я впервые задумался, гляди на языки пламени, вырывающиеся из-под скудного хвороста. Мыслей было немного, но четко помню одну. «Вот и все», – думал я.
Почему именно эта мысль возникла тогда у меня в голове, я не знаю. В то время у меня не было ни каких-то увлечений, которые привязали бы меня к определенному занятию. Не было толком друзей – ну это я сейчас понимаю, а тогда дружба оценивалась по другим критериям. Я находился на распутье – на следующий день идти в школу, то ли в 8, то ли в 9 класс, а у меня – пустота. Удивление и осознание вакуума во всем, что меня окружало, накрыло с головой. Несколько парней курили, а я тогда еще не курил. Курить я начал классе в 10-м, а может между 9-м и 10-м. Мы тогда устроились в строй-отряд, помогавший возводить новый микрорайон. А в тот вечер было бы уместно затянуться сигаретой и подумать о бренном. Но у меня мыслей не было. Была лишь пустота.
После того вечера жизнь у меня переменилась. Оно и не удивительно – очень много сцен и событий я помню именно из старшей школы, а в средней – пустота. Чем занимался – не понятно. Была и музыкальная школа, был даже компьютер «Альфа», аналог ZX Spectrum, собранный на томском приборном заводе. Но ничего не увлекало, не за что было зацепиться. Это после появился и нормальный компьютер, и друзья, и хобби. А в тот вечер я, похоже, просто прощался с образом жизни, который остался у большинства моих знакомых. Я понял, что так жить мне не хочется. Сидеть у костра после пустого дня. Или, спустя 20 лет, сидеть на кухне за столом, на котором будет стоять бутылка беленькой, а на блюдечке будут разложены нарезанные соленые огурчики. Пусть в гостях будет кореш, работающий на местном производстве, и будут задушевные беседы о том, что водка нынче пошла не та, табак нынче пошел не тот, а в Москве все зажрались. Все равно это – не мое.
Наверное, именно тогда в мою систему координат попал вирус мизантропии. Я смотрел на одноклассников и видел будущих Кузьмичей и чиновников. Обе крайности мне противны. Первые живут для водки, вторые для бабла. Я хотел жить для себя, и, наверное, именно поэтому начиная с десятого класса постоянно отпрашивался с последних уроков и мчал через полгорода в другую школу к новым друзьям. С ними связано гораздо больше воспоминаний, которые мне приятны. Пельмени с уксусом и пиво, еще не испоганенное кризисом 1998 года. Игра в Doom 2 на четверых игроков и первые тусовки с заливанием алкоголя по затылок. Мне повезло – параллельно развивалась тусовка в нашей школе. Вместо хорошего импортного пива – продукция местных спирт-заводов, вместо Doom 2 – легкие и не очень наркотики, вместо веселых гулянок и шашлыков в таунхаусах, имевшихся в нашем городе в количестве шести штук – качалка и подготовка к работе на ТЭЦ и АЭС.
Наверное, именно тот вечер направил мою жизнь в иное русло. Может, я действительно что-то увидел в огне костра, а может, так было изначально задумано – пройти через то, что тебя могло ожидать в будущем.