737-й боинг как будто подскочил в момент прикосновения к взлетно-посадочной полосе, которая хоть и может принимать любые самолеты вплоть до президентского, но используется исключительно подержанным барахлом трех авиакомпаний, ежедневно доставляющий полтысячи пассажиров из Москвы и обратно. Деревенька Богашево известна лишь своим аэропортом, работающим с 5 до 9 утра. Именно в этот промежуток из Москвы прибывает три рейса с промежутком в несколько десятков минут, и, подзаправившись и выплюнув порцию московских и не очень жителей в жерло убогого барака, зовущимся, видимо по недомыслия, аэропортом, отправляется обратно в Москву, подальше от Васюганских болот, унося на своих бортах как минимум сотню «отправившихся покорять Москву», сотню «москвичей, возвращающихся из командировки» и еще три сотни товарищей с разными целями отправляющихся в первопрестольную.
Я не люблю свой город. В этом я признаюсь каждому встречному. Я его не люблю. Но даже мне приходится признаться – Томск меняется к лучшему. Нет, не подумайте, из аэропорта я все так же возвращался на разбитых жигулях, летящих по встречной полосе двухполосного шоссе. В жигулях не играет ничего, кроме слабо определимого блатника. В этот раз мне довелось прослушать песни какого-то гопника, записанные явно кустарным способом. Репертуар этого, с позволения сказать, певца не отличался оригинальностью. Больше всего мне врезалась в память песня о какой-то девушке, которая «со всеми гуляла». Припев «шалава лава лава ла ла ла» не мог не закрепиться в моей памяти. Я люблю запоминать мелочи. Иногда мне достаточно совсем немного узнать о городе, чтобы навсегда его запомнить. Как Боровск для меня навсегда останется в памяти как город, где Наполеон принял решение отступать, так и Томск для меня навсегда запомнился дорогой из аэропорта.
Я не люблю томичей. В большинстве своем это весьма инфантильные аморфные люди разных возрастов. Я понимаю, когда человек изо дня в день говорит о том, что пора бы уже свалить из этих болот туда, где хорошо кормят. Но никто не валит. За исключением той самой сотни, которая ежедневно пытается улететь навсегда. Правда, 50 из прилетевших – как раз из этой сотни. Жизнь в Москве сопряжена с чем угодно, только не с инфантилизмом. Прилетев и поняв, что ты здесь никому не нужен и только мешаешь, инфантильный мальчик, помыкавшись по друзьям, возвращается домой с рассказами о жестоком, грязном, вонючем городе Москве. Свинья везде грязь найдет, дятел всегда будет долбить в одну и ту же точку.
Я не люблю томский климат. Только в Томске я испытал, что такое – суточный перепад температуры в 30-40 градусов. Днем адская жара, комары, вечером сауна, мошкара, ночью заморозки. Однажды в новый год пошел дождь. Однажды в мае на зеленую листву легли снежные сугробы. Я ненавижу непредсказуемость, а природную – вдвойне. Только купишь зимние вещи – наступает лето, только купишь футболки – надевать их поздно. Я видел, как замерзает воздух. Я пережил недельные сорокоградусные морозы. И это было не легче сорокоградусного московского лета 2010 года. Я ненавижу пуп земли, под названием Томск, эту феерическую природную аномалию, где может произойти что угодно. Однажды, курсе на втором, я возвращался из Томска в Северск пешком. 30 километров – это фигня для молодого организма. Я шел всю ночь. За это время я успел попасть под дождь, высохнуть, попасть под снегопад, согреться. Так не бывает, скажете вы. Поживете в Томске 5-6 лет, этого вполне достаточно, отвечу я.
Сегодня под ту самую «шалаву лаву» я проезжал по новой развязке, которую ругает весь Томск. Если честно, я был поражен, даже шокирован – настолько масштабную стройку невозможно было успеть провести за один год. Я уже два года жду развязки на Новорижском шоссе, а ее все никак не достроят. А тут – гигантская развязка шоссе. Но томичам не нравится. Томичи против. Ведь это все строится на деньги налогоплательщиков, а при строительстве (вот это открытие) воруют! Одна тетушка, владелица барака, по счастливому обстоятельству подлежащего к выкупу как частной собственности, по которой должна пройти трасса, отказалась от адекватной рыночной цены за ее коробку из фанеры. Она попросила (я могу приврать) что-то вроде 6 миллионов рублей. Понимаете, да? За барак фанерный – московскую квартиру. Естественно, барак сровняли с землей без всяких там миллионов. Тетушка судится. Чисто томская черта.
Единственное, что я люблю в Томске – это своих знакомых и друзей. Большинство из них уже уехало, кто в Санкт-Петербург, кто в Москву. Они не инфантильны, и те, кто остался в Томске, не скучают. Не рассуждают о высоких сентенциях. Все они – профессионалы, каждый в своей области. Я их люблю. А Томск – нет.